— Так – так – так. У меня гости.
Насмешливый мужской голос заставил всех замереть на месте. Старуха моментально забыла про внучку и развернулась лицом к хозяину. Ребека, сама отцепившись от бабки, понимая, что ничего хорошего ждать не приходится, устремилась за ближайшую тумбу, которая оказалась тумбой спящего Хряпа. Пона, как приклеенная втиснулась туда же. Нарушая серьезность момента, Ребека, громко сопя, попыталась отвоевать для себя все пространство. Но безуспешно. Комната огласилась громким бархатным смехом.
— Зачем же прятаться, ведь я тебя уже видел. – За тумбой воцарилась тишина. – Ну что ж, не все гости, к сожалению, хорошо воспитаны и считают необходимостью здороваться с хозяином. Пусть будет так. Пока.
Молодой человек, провел рукой по коротко стриженным черным волосам. На его голове, не считая этой короткой прически, абсолютно не было растительности. Короткий серый плащ покоился на широких плечах, обрисовывая стройную мужественную фигуру. Юноша одним движением развязал тесемки и скинул ненужный здесь плащ на лавку. Галантно склонившись и указав на дверь, ведущую в первую, ярко освещенную комнату, он произнес.
— Если вашей внучке удобней сидеть за тумбой, где обычно лежит спящий Хряп, то вам то, я точно знаю, будет удобнее на стуле.
Мавра сочла его предложение разумным и, не теряя бдительности, проследовала к выходу, позволив юноше приподнять для себя занавески.
Старухе с самого начала пришлось пережить несколько неприятных мгновений, связанных с тем, что появление хозяина было для нее неожиданностью. Не очень приятно быть застигнутой врасплох человеком, появления которого ждешь с самого начала. Однако, случившееся можно было объяснить тем, что Хозяин появился вовсе не оттуда, откуда его ждала старуха. Беспрестанно контролируя главный вход, Мавра выпустила из внимания тот факт, что в доме может быть и «черный» и это была ее ошибка. Юноша вошел, отодвинув занавеску от задней стены, около тумбы, на которой лежала Пона.
Устроившись на предложенном стуле, толстуха, водя следом за Хозяином маленькими глазками наблюдала за тем, как тот установил по другую сторону стола лавку и сел на нее. Потом обезоруживающе развел руками.
— Все никак не обзаведусь подходящей мебелью. Надеюсь, вас не смущает подобная обстановка. Кстати, вы кажется, уже позавтракали, но наверняка не откажетесь сделать это еще раз в моей кампании. Поверьте, тем самым вы доставите мне невыразимое удовольствие. Ну так как, согласны? Я так и знал. Сейчас все принесут.
В подтверждение его слов тут же появились женщины карлики, те же, что приносили еду и в первый раз. Пока они расставляли тарелки на столе, Хозяин не умолкал ни на секунду.
— Простите, может быть, я слишком много говорю, но поверьте, оказывая мне честь своим вниманием, вы доставляете мне огромное удовольствие. – Хозяин взял большую тарелку, предназначенную для него, у карлицы, которую она с видимым усилием пыталась поставить на высокий стол. – Да, я очень голоден, а здесь знают, что когда я голоден, то могу съесть целого быка. К тому же, здесь просто прекрасно готовят. Впрочем, вы уже имели возможность убедиться в этом лично.
Хозяин с наслаждением начал поглощать кашу, которая так понравилась Мавре. Было хорошо заметно, что и юноша разделяет это мнение. Жестом, не отрываясь от еды, он пригласил женщину к трапезе. Почему бы и нет. Мавра взялась за ложку. Мужчина одобрительно кивнул.
Когда в мисках оставалось меньше половины, Хозяин счел возможным прервать трапезу для беседы.
— Я вижу, что не ошибся, полагая, что у вас отменный аппетит, Мавра. – Толстуха остановила ложку на пол дороге ко рту. – Чему вы так удивились? Должно быть, я что-то не так сказал, вы уж извините, в следующий раз постараюсь быть деликатнее. — Юноша изобразил на лице искреннюю озабоченность. – Конечно, не следует говорить женщине, что у нее хороший аппетит, они ведь такие жеманницы. Покорнейше прошу прощения. – Как ни в чем не бывало, продолжал Хозяин. – А знаете, раз уж у нас с вами случилась такая встреча, я думаю, хорошее вино будет здесь очень даже уместно.
Юноша вопросительно посмотрел на Мавру, потом утвердительно кивнул. Немного времени спустя, вошли две карлицы. Первая несла пузатую бутылку, вторая четыре стакана. Быстрыми уверенными движениями они поставили все на стол, разлили вино и удалились.
— Честно сказать, я люблю, когда точно выполняют то, что мне нужно. Согласитесь, приятно иметь власть над людьми, заставлять их беспрекословно выполнять ваши указания. Поначалу это доставляет массу удовольствия. Однако, наскучивает. Да. Скажи какому-нибудь болвану : «Прыгни с обрыва». Прыгнет. Ужасно скучно. Другое дело вы. Вы ведь должны были уже выпить свой стакан вина. А вы еще этого не сделали.
Мавра покрутила трубку в руке. Бесконечная болтовня Хозяина начинала ее утомлять. Почесав за ухом, она подняла стакан и осушила его одним глотком. Потом причмокнула языком, хорошее вино, а вот стаканы маленькие. Юноша захлопал в ладоши.
— Браво. Я вижу вы совсем освоились. Я ведь не просил вас пить вино.
— Я так и знала. – Кивнула в ответ толстуха.
Юноша бросил на нее заинтересованный взгляд, но тут же заговорил вновь.
— Вас не удивляет, что здесь четыре стакана, в то время, как за столом мы только вдвоем?
Толстая женщина отрицательно покачала головой и, взяв второй стакан, предположила.
— Должно быть ты так сделал, чтобы реже лазить за бутылкой. Стаканы совсем крохотные. – Сокрушенно качнув головой, старуха таким же движением, что и первый, осушила второй стакан. – Извини, что я на ты.
Юноша не был нисколько не обескуражен подобным поведением, наоборот, он широко улыбнулся и взялся за свой стакан.
— Вы можете называть меня как угодно, даже по имени. – Он сделал выжидательную паузу, Мавра молчала, затем продолжил. – Ваше замечание насчет стаканов я нахожу справедливым. Однако, мне не лень ухаживать за дамой и следить, чтобы ее стакан всегда был полон. – В подтверждение своих слов он наполнил три пустых. – Вы не верно указали причину. Но вы не ошиблись, сдается мне, вы просто лукавите.
Хозяин помолчал, слегка прищурившись. Старуха чувствовала, что время простых разговоров подходит к концу. Двое людей, сидящих за столом и, вроде бы ведущих легкую беседу, на самом деле постоянно прощупывали друг друга. Толстуха тяжело приподнялась, чтобы сесть поудобнее, если такое возможно на маленьком стуле, на котором не помещалась и половина седалищного места толстухи. Спинка прогибалась с такой самоотверженностью, что, похоже, была готова сломаться при необходимости, но обеспечить требуемый простор для массивной спины. В конце концов, не могут же они вечно сидеть тут и беседовать, отвешивая любезности. Это понимал и Хозяин.
— У вашей внучки есть некоторая слабость по отношению ко мне. Простите, что говорю вам об этом, но, полагаю, для вас это не новость. Несколько дней назад она просто поразила меня своим неожиданным ярким чувством. – Юноша приложил ладонь к груди, глаза не скрываясь, смотрели в упор. – Просто заставила остановиться на улице. Это было как вспышка. Горячая волна ее чувств обожгла и подарила мгновенья чувственных наслаждений. Признаюсь откровенно, я до сих пор леею в себе те мгновенья. Они мне дороги, ведь я тоже человек. И, после подобного признания, я надеюсь, вы не станете возражать, чтобы она присоединилась к нам. – Не требуя ответа на свой вопрос, но и не отрывая гипнотизирующего взгляда от морщинистого лица Мавры, юноша повысил голос, так, чтобы его было слышно в другой комнате. – Ребека, иди сюда. Не следует прятаться от меня, иди к нам. – И тоном, предназначенным только для старухи. — Ведь нет необходимости звать сюда и Пону. Вы сделали ее на удивление послушной. Стоит прийти сюда одной, придет и вторая.
Ребека не показывалась. В своем укрытии за тумбой спящего Хряпа она нашла, как ей казалось, более безопасное место. Хозяин вздохнул.
— Мне не хочется заставлять ее. Это не доставит мне удовольствия. Сделайте одолжение, позовите ее сами. Нет? Ну что ж, иногда приходиться чем-то жертвовать. Удовольствие чувствовать ради удовольствия видеть.
Юноша замолчал, лицо стало сосредоточенным. Легко приподнялась занавеска и в комнату медленно вошла чернавка. Она смотрела точно перед собой и, казалось ничего не замечала. Живая и энергичная всегда, она была такой, словно из нее выкачали жизненную энергию. Она остановилась на пороге, у нее за спиной показалась Пона. Сердце бабки сжалось при виде этих двух зомби. А ведь она виновата в этом ровно на половину.
— Подойди.
— Нет! – Рявкнула Мавра.
Взгляд Хозяина стал насмешливым.
— Почему же? Пусть подойдет. Здесь, на лавке – он указал на место возле себя, — ей будет удобнее, чем у порога и, тем более за тумбой. – Голос его стал жестким. – Подойди.
Ребека робко пошла вперед.
— Нет!!!
На этот раз возглас бабки был настолько сильным, что внучка вздрогнула и остановилась как вкопанная. Сзади ее толкнула Пона, не успевшая быстро среагировать на остановку. Чернавка ойкнула и отскочила в сторону. Пона бочком притулилась а ней.
— Ба? Э… Мы… Мы сидели за тумбой и… как-то вышли… Я не хотела.
Чернавка, со свойственной ей непосредственностью начала оправдываться. Она чувствовала себя виноватой оттого, что не знала, как здесь очутилась. Хозяин остановил ее движением руки.
— Полно, раз уж вы здесь, можете присоединиться к нам. Сядь здесь.
Ребека лукаво стрельнула глазками в его сторону, но прежде чем подойти, вопросительно глянула на бабку. Та была непреклонна.
— Нет.
— Подойди.
Голос Хозяина резал слух, заставляя тело цепенеть. Ничего не осталось от приятного бархатного баритона.
— Нет.
Голос Мавры не имел в себе подобного эффекта, но громовой бас, словно медвежий рык, приковывал к земле.
— Да!
— Нет!
— Да!
— Нет!
Бедняжка Ребека, не выдержав противоречия, бесшумно упала без чувств. Никто не кинулся ей на помощь. Мавра знала, что внучка могла лишиться не только чувств, но и разума. Слишком сильным было давление. За столом продолжался спор. Молча, глядя друг на друга в упор, Мавра и Хозяин пытались подчинить себе друг друга. За несколько бесконечно долгих минут они истратили недельный запас сил. По лицу старухи градом катился пот. Вся одежда на теле взмокла. Косички на голове влажно заблестели. Но она ничего этого не замечала, для нее существовали только два неумолимых черных глаза. Откуда-то издалека старуха услышала голос.
— Чего ты хочешь?
Хозяин пытался втянуть Мавру в разговор. Стараясь сохранять ясность, Мавра отмалчивалась.
— Чего ты хочешь? – Повторил свой вопрос Хозяин. Старуха не замечала, но и он был весь покрыт мелким бисером пота. Одежда, пропитавшись, полностью облепила тело. Лицо приобрело желтоватый оттенок. – Почему ты пытаешься меня уничтожить.
Слова, каждое по отдельности достигали сознания Мавры. Постепенно связь все больше слабела, возможности Хозяина были на пределе, он пытался словами остановить старуху.
— Я такой же, как ты. Ты хочешь забрать у меня Пону, отдай мне Ребеку. Ты и я: мы одинаковые. Я такой же, как ты. Я… такой… же… как… ты…. Такой… же…
Хозяин не договорил. Сердце юноши остановилось. Мавра почувствовала это сразу, словно ведро холодной воды опрокинули на нее сверху. Безумно хотелось упасть от слабости и головокружения. Черные точки бешеным вихрем носились перед глазами. Но она не могла себе позволить расслабиться. Она не могла позволить ему умереть. Нет. Не могла. Если потребуется, она насильно впихнет душу обратно в тело.
Мавра на ватных ногах подошла к юноше. Абсолютно белое лицо с заостренными чертами взирало на нее со стеклянным безразличием. Старуха стала шарить на его груди, ища сердце. Собрав остатки сил, она собралась влить их в него, чтобы заставить сердце снова биться. Однако, исполнить задуманное ей не удалось. Рядом вспыхнул яркий свет и Мавра, тяжело повернув голову, увидела Гедеона. Видимо, на ее морщинистом черном лице отразился ужас, потому что смотритель поторопился сказать.
— Успокойся. Несмотря на несколько попыток, убить кого-нибудь тебе сегодня не удастся.
Старуха приспустила отяжелевшие веки. Взгляд до сих пор не фокусировал четкое изображение. Все кружилось словно в танце. Голос звучал хрипло.
— Значит ты не за ним.
— Нет. – Подтвердил смотритель.
— Значит… — толстуха резко повернулась к внучке, ужаленная догадкой. Ребека сидела в углу, обнявшись с Поной. Обе они испуганно плакали. – Тогда…
— Ты? Нет. Как раз наоборот. Я здесь, чтобы оставить тебя в живых. И не думай оживлять его. – Гедеон махнул головой на Хозяина. – Это убьет тебя. Предоставь мне.
Гедеон отвел руку, положенную за грудь юноше. Потом пошел обратно в колодец. Когда одна нога его уже была там, Мавра очнулась.
— Эй, а как же он?
Смотритель повернул через плечо голову с иссиня черными волосами. – Уж не хочешь ли ты, что бы он сразу вскочил и запрыгал?
Недоверчиво старуха потрогала руку мужчины. На запястье слабо бился синий родничок. Лицо, уже с закрытыми глазами, оставалось бледным, но было живым. Свет от колодца исчез, Гедеон выполнив свою работу, вернулся обратно.
***
Повозка вновь следовала по пути, соединяющим поселение с великой дорогой. На этот раз высоко над землей беспощадно жарило солнце. Ни одно, даже самое маленькое облачко не появлялось сегодня на горизонте. От жары голое, пустынное пространство по краям узкой дорожки нагрелось до невыносимых пределов. Воздух вокруг был плотным и заметно колыхался, искажая очертания земной поверхности.
Мавра, с завернутой в платок головой, сидела на лавке, погоняя лошадь. Она плохо переносила жару и беспрестанно мучилась от ее присутствия. Старуха становилась ужасно раздражительной и неразговорчивой. И все же, прекрасно зная, какая здесь будет жара, Мавра сама предпочла покинуть поселение незамедлительно.
После того, как старуха поняла, что жизнь юноши вне опасности, она и себе позволила некоторый отдых. В течение маленького промежутка времени, который она провела прямо на полу, старуха снова, уже который раз за этот день, прибегла к своему дару. Уникальность возможностей толстухи заключалась в том, что она могла оказывать воздействие не только на других, но и на себя. Мавра не использовала свою энергию, она привлекала другую, более мощную, вылавливая ее прямо из воздуха. Впрочем, каким образом это происходит и что это вообще такое, Мавра не смогла бы объяснить, если бы кто-нибудь потребовал у нее ответа. И уже давно она не задавала себе подобных вопросов. Даже старая, высушенная и сморщенная долгим отрезком времени Дани, не сказала маленькой тогда еще Мавре, чем ей придется владеть. Дани сказала только, что должна отдать Мавре то, что не может больше хранить у себя.
Когда Дани, опираясь на узловатую палку, сама похожая на старое изъеденное паразитами дерево, подковыляла к детишкам, играющим на берегу, все бросились врассыпную. Все боялись старую Дани. Маленькая карга редко выходила из дома, а если и появлялась на их пути, то неизменно обращала ребят в бегство, внушая страх своей сгорбленной фигуркой. Мавра тоже, как и все, боялась Дани и убегала, и иногда, вспомнив о ней перед сном, глубже пряталась под одеялом, а то и вовсе перебиралась к матери, не в силах самостоятельно справиться с нахлынувшими ночными страхами. Но тогда, в тот далекий день, маленькая Мавра еще нигде не бывавшая, кроме родной деревни и носившая рубашки без пояска, Мавра не убежала вслед за детьми, напуганными появлением Дани. Босоногие подружки, наблюдавшие из-за кустов, буйно разросшихся на берегу речки, видели, как старая карга взяла за руку маленькую Мавру и увела к себе в дом. Не прошло и часа как об этом знала вся деревня. И, странное дело, никто больше не задирал маленькую толстушку, и даже взрослые соседи уважительно приветствовали наперсницу Дани. В тот день, в темной комнате, где пахло затхлостью и висели по углам паутины, Мавра и узнала много лет назад про свой дар, научилась им пользоваться. И сейчас Мавра хорошо помнила ту комнату и противный запах, шепот карги и ее беззубую улыбку.
— Помни, ты особенная. – Вот что сказала на прощанье Дани и прибавила уже для себя. – А я больше нет.
А Дани девочка больше не видела. Кто говорил, что ушла старуха в лес, кто – что осталась дома, много споров было. Только правды так и не выяснили, что сталось с Дани, потому как вечером того дня разразилась сильная гроза. И подгнивший дом, принадлежавший карге заполыхал в той грозе от молнии, рассекшей небо и покаравшей домишко, преградивший путь. И лишь Мавра видела в той грозе не одну, а две вспышки: молнию и тоннель смотрителя. Оттого Мавра и называет тоннель молнией: очень они похожи, хотя и разные совсем. С того дня даже собственные родители стали относиться к дочери по-другому. Да и сама Мавра чувствовала, что отличается. В деревне никого не слушали так, как толстушку Мавру. Если возникали какие-то споры или разногласия – Мавра говорила последнее слово. И это стало правилом. Но никто никогда не говорил ни маленькой девочке, ни девице, ни женщине, ни старухе, что она не права. Более того, она считала, что помогает Поне, можно сказать забирает из рук негодяя, который ей пользовался против ее воли. Нет, в том, что она сделала все так, как надо, сомнений у Мавры не было. Но вот, действительно ли это хорошо? И кто решает, как должно быть? Почему Мавра вдруг бросила Руфь и понеслась к этой Поне, которая вообще не хотела никуда ехать. Чуть было не убила этого молодого хозяина. Почему? Потому что так хочет кто-то? Кто? А хозяина тоже контролируют? Или у того хватило духу отказаться от связи? Скорее всего, это так. Значит, они все-таки не такие же, разные. Ни хорошие, ни плохие. Разные. Мавра оказалась сильнее, а он независимее.
Слишком много вопросов для такой жары. Мавра откупорила глиняный сосуд, который стоял сразу за лавкой, и принялась опустошать его большими глотками. Внутри была вода. Этот сосуд, как и еще несколько таких же, а так же небольшой бочонок, или большой, если брать в расчет размеры карликов, и несколько горшков с кашей им в дорогу приготовили и аккуратно сложили в повозке карлицы.
После того, как Мавра пришла в себя, она обнаружила, что Ребека и Пона сидят в углу комнаты, там же, где старуха видела их в последним раз. Ничего не изменилось, как будто и не прошло времени, отделявшего рассвет от дня. Растолкав Ребеку и выбравшись наружу, старуха попросила Гони, сидевшего у порога, привести повозку. Она приняла решение немедленно уехать. Гони, хлюпая носом, но не решаясь спросить хозяйку, за что та наказала карлика во второй раз, пошел выполнять распоряжение. Очень скоро, нагруженная провиантом и запасами воды повозка была готова отправиться в путь. Рича, отдохнув в загончике для коз, чувствовала себя вполне пристойно. Мишка вторые сутки маялся в клетке. Он орал, требовуя свободы, но карлики, никогда раньше не видевшие такого зверя, не решились выпускать его, или беспокоить по этому поводу хозяйку. Оставив молодого мужчину на попечение сокрушающихся карликов, Мавра взобралась в повозку и тронулась в путь. Ребека, а следом за ней и Пона, все также не отходившая ни на шаг, устроились внутри.
Повозка, тем временем продолжала свой путь. Внутри послышался еле слышный стон. Толстуха обернулась, чтобы узнать, в чем дело. Внучка склонилась над Поной, трогая ее за лицо. Девушка лежала с закрытыми глазами, крупные капли пота стекали с болезненно белого лица. Мавра остановила лошадь и шумно полезла внутрь. Бросив беглый взгляд на Пону, старуха определила, что та действительно страдает от боли. Мавра подняла подол балахона неизменно серого цвета, позаимствованный у карликов, служащий рубашкой. Под ним, в низу живота, оказалась красная полоска, сквозь которую просачивались капли крови. Видимо, этот шрам еще не зажил как следует и теперь, из-за жары и тряски, разошелся, причиняя хозяйке боль. Старуха велела Ребеке намочить тряпку и обложить шрам. Сама она расположилась около болезненного живота и негромко закудахтала, заговаривая боль.
Через какое-то время все закончилось. Пона чувствовала себя вполне нормально, к ней даже вернулся прежний боевой настрой, так раздражающий Мавру. Дело в том, что спешно покидая поселение, старуха и не подумала привести девушку в собственное сознание и сделала это только теперь. Свежий шрам в низу живота не говорил Поне ни о чем. Она не знала, откуда тот появился. Для нее это была еще одна загадка в длинной череде непонятных вещей.
— Значит, не знаешь? – переспросила старуха. – А ребенка своего ты тоже не видела?
— Какого ребенка?
В удивленном голосе Поны слышался неподдельный испуг. Мавра немного помолчала, потирая холодные, не смотря на жару, руки.
— Какого? Кукла. У тебя была кукла.
— Да… Тися.
— Где она, ты не помнишь?
Пона несколько успокоилась и призадумалась. Ее лоб схватили несколько морщин.
— Она осталась в моей комнате, на столе. Я оставила ее там, я всегда так делала, когда уходила из дома. А она меня ждала. Когда я возвращалась, то брала Тисю с собой в сад. У нас был сад прямо в доме, мне очень нравилось бывать там, особенно зимой. Отец специально… отец. – Выражение испуга вновь появилось на красивом лице. – Что же подумает отец? Мне нужно немедленно домой! Вы слышите! Домой. – Пона вскочила на ноги, стукнувшись о тент повозки, но это досадное недоразумение не выбило из нее решимости. Она громко потребовала. – Отвезите меня домой! Немедленно!
Мавра, опасаясь как бы шрам вновь не начал кровоточить, поспешила успокоить разбушевавшуюся фурию. Она замахала руками, приговаривая.
— Домой, конечно, домой.
Однако успокаиваться девушка вовсе не собиралась. Продолжая лихорадочно выдвигать требования, она опрометью выскочила из повозки. Увиденное там потрясло ее до такой степени, что лишило на некоторое время дара речи. К моменту появления рядом с ней Мавры, пыхтящей и недовольной, что приходится заниматься подобными вещами на отвратительном солнцепеке, у Поны поднакопилось несколько вопросов.
— Где мы?
Мавра объяснила. Девушка глядела широко раскрытыми глазами, не веря тому, что говорила ей старуха. Новый эмоциональный взрыв потряс окрестности. Ребека, которой характер Поны нравился гораздо меньше, чем наружность, предпочла скрываться за лошадью.
— Да кто вы такие, вообще? Когда мой отец все узнает, вы за все ответите. Слышите, а теперь немедленно отвезите меня домой!
Толстуха схватилась за голову. Ей ничто так не прибавляет головной боли, как крики истеричной женщины. Она приказала Поне замолчать и полезать обратно в повозку. Сделав это, она пошла занимать место на лавке, страшно недовольная тем, что вынуждена была прибегнуть к внушению. В голове звучали слова, сказанные хозяином: я такой же как ты. Я такая же. Может быть и такая же. И что? Хозяин, хозяин.
— Как же зовут тебя, хозяин?
— А меня так и зовут, Хозяин.
Был дан ей ответ. Старуха, не ждавшая ничего подобного, быстро справилась с неожиданностью.
— Мы ведь еще не закончили?
— Мы только начали наш разговор.
— Значит, еще встретимся.
— Обязательно.
— Ответь на вопрос.
— Может быть.
— Зачем тебе младенец?
— Нет, этого я сказать не могу.
— Не хочешь?
— Пока не могу.
— Я все равно узнаю.
— Берегите внучку.
Мавра хмыкнула и прикрикнула на Ричу. Измочаленное животное потащило за собой привычную ношу. Мавра обязательно найдет способ разобраться, что случилось с Поной и куда делся ее ребенок. Она непременно должна это узнать, особенно потому, что несмотря ни на что, Хозяин ей нравился.
